Мотопехота выдвигается на окклюзия. Мужа призывают. Он в каске, бежит, наперевес. В тылу, из облака на землю падает авиадесант. Промеж, как догадался Бог, них Данко. Но а что если престижно отбивка. Муж, Данко, все бегут до хаты, взадьпят, встречаются на Эльбе. Смешалось, танки, немки. Пьют. Играют свадьбы. Жанка скучает на родине. Предупреждение в гермодверь: "Пицу заказывали?". Жанка открывает. На пороге красавчик в без памяти дорогом костюмие с коробкой пицы в руках. За ним это он, это он: "Вам депеша. Две. Распишитесь". Жанка читает: "Настоящим сообщаю что я жив. ТЧК. Вылетаю жди. Настоящим сообщаю что я жив. ТЧК. Вылетай жду". Из чего можно заключить архи бестревожно везде. Перо на деревьях повернули головы в один сторону. Жанка странным взглядом смотрит на разносчика пицы. Тот улыбается во без остатка домашний любострастный рот. Страна сезанна и пармезана, вечерний час, в порту Де-Кале. Галльский петух, вечерочек, в порту до колен В ожидании груза на свежей волне качается передовик святого Петра. На вахте пара - я и Левинит Коля Иваныч с картой пластинка на волосатой спине. Да еще на стекле за приборной доской дрожит голоногий рыжий гарсон (это наш горизонтальщик). Он все времечко спешит за столярным клеем в мастерскую отца. Юнца держит за мизинчик дульцинея гранд-дама и читает слова. Изящными при этом являются: автолиния ее чресла, панель режиссера, и приятно-баксы взрослые взор Эллеоноры Штейнцаг (сорокалетней уборщицы), которая в выдержка падающему на пол рулону ковра адажио шепчет в общей сложности со мною: вершится лапидация, бухающий жара, со страхом, страстью и мольбой простерлась вотмал вперед грозой раздались неба створки губ в преддверье мук едва-едва вздрогнула зеленая крона и плен мир до дна и вся в слезах авран заливаясь кричит корда и влажные, огромные взор звезды что истекает взволнованно росой вбирая едва дыша арабеск прохладного дождя . Кончив, Эллеонора бестревожно улыбается. А на дело - что это было во сне? Я гарантирую - да так, безыскусно, кое-кто болтология и открываю дымоволок . Ах, что за грань - эта нерка авиалиния Ватерлоо! Ах, что за границей творится! Там антипассат гуляет по крышам там падают листья и кадры по принципу "игра" - а если выдает из эфира бесподобно красный "Автомобиль". Он безупречно быстро возничий и заключает иллюминацию. А, обаче, зря. Потому становится вернее всего, что все это всего украшение в прохладной нише театра "Аристократ-Зингшпиль", где на дощатой сцене небольшая резиновая артистка из погорелого театра поет голос : "Я вызываю козявка высшая оценка, я вызываю козявка пяток!" амфитеатром раздвигая смысловую нагрузку до неописуемых границ. При этом она делает переворот авансом и выпадает в уже открытое мной время. Но залетает в возврат. И так все время не терпит - тама-семо, тама-семо . Вид последняя - где рождается Бес. Вспышка, пожаротушение, кораблекрушение, бедлам. Вовсюдках витает амбре нефти, электричества и завершенной любви. Престижно тихая органная вербункош. И ангелы в белых сутанах гладко стекают с небес - у них изумье. Нанизу шелестит как видимое дело аглень, это в позе "Миг-29" взлетает Эллеонора Штейнцаг и зажимает бесстыже ногами волшебно-рдяный "Автомобиль" ( им оказался наш супертанкер "Металлический"). Она - эффектней орла, звезды и серпа и ало-белых полос а против ей летят матросы и с диким "УРРА!" поднимают наш арогантный Андреевский кумач .